Профессор и Софья засели в лаборатории, синтезируя дуст, Шульц носился как угорелый, разбираясь с поставщиками и оборудованием. Ирине даже казалось, что он раздвоился, потому что его одновременно могли видеть и на одной, и на другой фабрике. Все были при деле. Первая партия мыла уже варилась. Ирина рассчитывала, что к появлению гвардейцев у неё уже будет, что отгружать.

Война шла далеко от Никольского, но мир ковался, вернее «варился» в больших чанах именно здесь.

Глава 31

— Ирэн Леонидовна, — в голосе профессора звучал неподдельный восторг, — это великолепная идея! Это решит сложности в походах, когда у солдат нет возможности использовать воду. Это гениально!

Ирина вспомнила, что когда-то читала статью о том, что у немецких солдат во Вторую мировую у каждого был пакетик с дустовым порошком. Сегодня за завтраком высказала эту идею профессору, с которым они вместе с Леонидом Александровичем остановились в доме Лидии Артамоновны. Сама помещица-казачка была у себя в поместье, шла посевная и она не хотела оставлять деревни без присмотра. Обещала приехать к концу недели:

— Когда военные приедут

Вот так прямо и сказала, при этом с улыбкой глядя на Леонида Александровича. Тот, конечно, сделал вид, что ему всё равно.

Но Ирина заметила, как отец иногда смотрит на Лидию Артамоновну, когда думает, что никто этого не видит.

Утром Лопатин уехал в поместье, Ирина очень переживала как там дети, а она и Аристарх Викентьевич вынуждены были оставаться в городе. Чтобы успеть произвести нужное количество ДДТ, как по старой привычке Ирина про себя называла основной компонент дустового мыла, теперь и ей самой приходилось работать в лаборатории.

А идея сделать порошок пришла к Ирине, когда она очередным разом размешивала ингредиенты, соединяя их с кислотой. И вот теперь озвучила идею профессору.

Профессор сразу ухватился за эту идею и начал развивать мысль. Когда приехал Забела, который каждый день сопровождал Ирину на фабрику, Ирина и профессор всё ещё сидели за столом перед остывшим завтраком и бурно обсуждали каким образом смешав все компоненты потом снова перевести получившуюся жидкость в порошкообразное состояние.

Когда они наконец закончили и заметили графа, тот сидел за столом с удовольствием поедал горячий омлет.

— Граф, давно вы здесь? — спросила Ирина, удивлённо обнаружив графа за столом

— Нет, — ответил граф, — но достаточно, чтобы понять, что вы снова придумали что-то гениальное и… доесть омлет. Всё-таки повар у Лидии Артамоновны бесподобный, так вкусно приготовить просто омлет, это же талант надо иметь!

Оказалось, что в город прибыли военные, наместник собирал совещание. А ещё с военными приехал посол Ханидана Абдул Хамид.

В доме у наместника мало что поменялось. Было всё так же многолюдно. Ирину с профессором встретила Прасковья Валуевна, которая выглядел немного уставшей. Она расстроенно сказала:

— Нам с вами, Ирэн Леонидовна надо к майским сезонам готовиться, а мы что делаем? Вот, скажите мне, сколько у вас новых платьев пошито?

Ирина с ужасом осознала, что ни одного. И, видимо, это отразилось у неё на лице, потому что Прасковья Валуевна успокаивающе произнесла:

— Вот, я так и знала. Но, Ирэн, ты не волнуйся, сегодня ко мне и девочкам приходит портниха, нам она уже почти всё пошила, а с тебя снимет мерки и за неделю всё сделает. К отъезду три-четыре платья у тебя будет, а остальные купишь в столице.

Ирина почувствовала огромную благодарность к этой большой и важной женщине. Приятно же когда кто-то не только ждёт что-то от тебя, но и думает каково тебе и проявляет искреннюю заботу. Захотелось её обнять, так стало тепло на душе.

— Спасибо, Прасковья Валуевна, чтобы я без вас делала, — глаза Ирины увлажнились.

— Что-что, иди уже вон в кабинет, ждут там тебя, — Прасковья Валуевна поспешила отвернуться, будто бы не хотела, чтобы Ирина увидела, насколько ей тоже приятно было получить искреннюю благодарность.

В кабинете у наместника уже были люди, несколько человек в военной форме даже стояли, потому как места за столом на всех не хватило.

За столом же, на правой стороне, сидели двое военных, видимо, в высших чинах, оба уже не очень молодые, лица, изрезанные морщинами, седина в волосах. На левой стороне стола сидело двое, явно не из Стоглавой. Одежда была яркая, вышита узорами, камзолы были длинными, на головах мужчин были надеты головные уборы похожие на фески*. У одного феска была белого цвета и украшена огненным рубином, а у второго украшений не было.

(*Феска — невысокий войлочный колпак с плоским верхом и шелковой кисточкой. С 1826 года феску или фес ввели вместо тюрбана как форменный головной убор для османских чиновников и солдат)

На вошедшую Ирину устремились все взгляды, но за спиной, как и всегда, стоял Андрей Забела и это давало ощущение защищённости. Ирина представляла себе, что сейчас его голова возвышается над ней и он «сверлит» всех острым, опасным, словно булатный клинок, взглядом. И никто не осмеливается что-то плохое сказать или сделать.

Ирина не знала, это под действием взгляда графа или оттого, что этикет в аристократов впитывался вместе с молоком матери, но все находящиеся в кабинете встали и поприветствовали Ирину. Мужчины в фесках тоже поднялись и один из них вопросительно взглянул на наместника.

Гайко Мирослав Мирославович подошёл к Ирине и графу и усталым голосом сообщил, кивнув в сторону мужчин в фесках:

— Ирэн Леонидовна, знакомьтесь, господин Абдул Хамид, сын Мохаммеда, посол Ханидана, с высочайшего позволения, приехал познакомится с вами и лично проконтролировать отправку мыла.

Ирина внимательно посмотрела на посла. Высокий, смуглый, крупный, не толстый, скорее похож на борца. Хищный нос, густые брови, густая, чёрная, ухоженная борода. Огненные рубины были не только на феске, на толстой цепи висел большой медальон из белого металла, посередине был большой прозрачный камень, по краям медальон был украшен огненными рубинами. Сильные пальцы были в перстнях, на обеих руках были надеты браслеты или наручи, из того же белого металла, что и медальон.

Ханиданцы тоже подошли ближе и тот, чья шапка была без рубинов, хотел начать говорить, но посол его остановил. И заговорил сам на прекрасном русском языке:

— Госпожа Лопатина, Ирэн саркар ханум*, сердце моё переполняется радостью, что я могу приветствовать дочь того, кто придумал как спасти мою страну от страшной болезни.

(*саркар ханум — уважительное обращение к замужней женщине в Иране, здесь (прим. авт) используется в том же значении для Ханидана)

И низко поклонился, вернее, поклонился и он, и его сопровождающий.

Ирина решила, что ей тоже надо что-то ответить, но не успела. Потому как посол Ханидана продолжил:

— Великий шах Ханидана Фетх Али-шах уполномочил меня передать вам и вашему отцу эти скромные дары.

И два раза хлопнул в ладоши. Дверь кабинета распахнулась и два здоровых мужика, тоже в ханиданской одежде внесли большой сундук.

Посол кивнул, и мужики откинули крышку. Внутри сундук был разделён на две половины. В одной половине было золото, целая гора золотых монет, а в другой половине стояли запечатанные кувшинчики.

Все находящиеся в кабинете, включая наместника вытянули шеи, чтобы рассмотреть, что в сундуке.

Ирина вопросительно посмотрела на ханиданца.

— Чёрная кровь, — пафосно произнёс посол.

Ирина, увидев, как вытянулись лица стоящих вокруг мужчин: военных, наместника, подумала о том, что это…нефть?

— Чёрная кровь? — переспросила Ирина, — она горит?

У ханиданца удивлённо взметнулись брови:

— Саркар ханум уже сталкивалась с чёрной кровью?

Ирина поняла, что «Штирлиц на грани провала». Вот она даже ни разу не поинтересовалась, а добывают ли здесь нефть?

— Нет. Но я читала, что есть такая вода под землёй, которая дурно пахнет и горит.

Ирине показалось, что ханиданеец облегчённо выдохнул: